Глава 4. Второй этап: становление новой научной дисциплины

преувеличением сказать, что концептуальное ядро современной теории стратегического управления в значительной мере сложи­лось в рассматриваемый период и именно благодаря данной тен­денции. Это стало возможным путем «управленческого расшире­ния» экономической теории: в теории конкурентных стратегий Портера и в экономической теории организации фирмы тракто­вались на основе заметно модифицированных и адекватных практике менеджмента (по сравнению с неоклассикой) пред­посылок относительно их неоднородности и поведенческих осо­бенностей. Если до Портера сфера исследований стратегического управления больше напоминала просвещенные дискуссии, то после выхода в 1980 г. «Конкурентной стратегии» она превра­тилась в научную дисциплину, способную не только делать пред­писывающие выводы, но и объяснять феномены практики ме­неджмента.

Экономическая логика и терминология (конкурентных пре­имуществ, показателей прибыли, рент и др.) легли в основу мно­гих передовых для 1970-80-х гг. концепций не только конкурент­ных, но и корпоративных стратегий. По сути, концепции эконо­мистов Рамелта, Уильямсона, Тиса и других авторов пришли на смену царившей ранее теории корпоративной стратегии в трак­товке Ансоффа. Подходы, акцентировавшие внимание на эконо­мической эффективности, стали более привлекательными для бизнесменов и по сравнению с чисто организационными трак­товками стратегий, развивавшимися тогда же на основе логики других наук, интересующихся фирмами и их взаимодействием с внешней средой.

В-третьих, в рассматриваемый период сложилась междис­циплинарная платформа современных исследований стратеги­ческого управления, без которой невозможно полноценное по­знание многоаспектного феномена стратегий фирм. Поэтому эклектизм теории стратегического управления, возникший уже тогда вследствие многочисленных заимствований идей и инстру­ментов анализа из экономики, психологии, социологии, полито­логии, а также из смежных разделов исследований менеджмента (маркетинга и организационного поведения), нельзя оценивать только негативно.

298

4.5. Выводы

С одной стороны, присущая ныне теории стратегического управления несоизмеримость парадигм [Scherer, Dowling, 1995] действительно затрудняет диалог адептов ее различных концеп­туальных ответвлений и зачастую приводит к развитию теории скорее вширь, чем вглубь (разные концепции применяются для изучения разных проблем). С другой стороны, такой концепту­альный плюрализм имел и положительные эффекты. «Именно способность научной дисциплины стратегического управления интернализировать и развивать различные теории для изучения разнообразных проблем позволила ей получить исключительно быстрое развитие за столь короткую историю» [Hoskisson et al., 1999, p. 430]. Кроме того, полипарадигмальная культура исследо­ваний социальной жизни свойственна современной философии науки (где истина признается множественной).

В частности, привлечение неэкономических интерпретаций стратегий фирм и введение организационных факторов в его экономический анализ позволили несколько уравновесить стремление к научному ригоризму (выражавшемуся в приорите­те количественных методов) исследований стратегического уп­равления и их релевантность практике бизнеса. Так, быстрый рост востребованности в этих исследованиях концепций из эко­номической теории организаций был следствием ее интереса к конкретным институциональным деталям и закономерностям поведения менеджеров, а не математически красивым интер­претациям оторванных от жизни представлений. Показате­лен и выбор исследователей стратегий в пользу позитивной теории агентских отношений (см.: [Дженсен, Меклинг, 2004]), а не более математизированной нормативной теории «принци­пал-агент».

В-четвертых, уже в 1970-80-е гг. при изучении стратегий фирм обозначились возможности междисциплинарных подхо­дов, правда, лишь по отдельным аспектам основных дихотомий теории стратегического управления. В случае дихотомии «внут­ренние — внешние факторы успешных стратегий» организаци­онные концепции были полярны экономической логике школы позиционирования, но было явное созвучие последней и концеп­ций ресурсной зависимости и стейкхолдеров.

299