Инженерия рефлексивного управления

Проектирование (инженерия) выступает между практикой и наукой в качестве своеобразного транслятора, точнее даже интерпретатора с языка одной (практики) на язык другой (науки). Толкование инженерии как преобразования естественного (научного) в искусственное (практическое) было дано П.И. Балабановым². И практика, и наука пребывают и мире собственных, оригинальных понятий, и будучи самодостаточными областями деятельности для своих субъектов они по самой сути не могут быть увязаны друг с другом непосредственно. И.Т. Kacавин³ отмечает: «целесообразностью деятельности не гарантируется её рациональность, как не гарантируется и соответствие цели и средств друг к другу». Эту функцию соответствия, гарантии рациональности и выполняет инженерия ― зависимая вспомогательная область деятельности. С позиции практики инженерия дает, таким образом, адекватные средства и методы (инструменты) для осуществления практических действий.

На свойстве адекватности ― точного соответствия ― артефакта (инженерного средства) практическому действию следует остановиться несколько подробнее, поскольку оно не очевидно. Обратимся к рис.3.

Созданию артефакта должно предшествовать выявление в практическом действии тех явлений (физических и праксеологических), которые будут определять его «природную основу». Такая основа всегда в действии субъекта практики присутствует. Именно это дает возможность припи­сать данному действию параметры, которые будут иметь некоторые ко­личественные значения. В свою очередь артефакт, построенный на тех же научных основаниях, будет обладать теми же количественными параметрами. И теперь можно определить адекватность артефакта практическому действию как соответствие значениям «рабочих» параметров первого значений «целевых» параметров второго.

Рис. 3. Место артефакта между практикой и наукой

Таким образом, именно опора инженерии на науку обеспечивает надежность, результативность, эффективность, экологичность и гуманность создаваемых ею средств (последнее достигается вследствие того, что среди «опорных» наук есть не только науки о физической природе, но и науки о человеке).

Методологически мы отходим от традиции приписывать понятие действия техническому средству¹ и оставляем артефакту лишь инструментальую функцию «продолжения руки» субъекта. Действие приписывается исключительно субъекту, даже если оно «выглядит» в этом случае как примитивное нажатие кнопки, за которым начинается движение сотен и тысяч сложнейших энергетических, электронных и прочих механизмов. Наше требование не пустая формальность. К настоящему времени развитие инженерных и прежде всего технических областей достигло таких масштабов, что это привело к изменению взгляда на методологическую роль инженерии ― ее субъекты считают инженерию самодостаточной и не связанной указанными выше научными и методологическими ограни­чениями. Действует принцип: «Все возможное должно быть осуществлено» и идет массовое создание «оригинальных» искусственных объектов (артефактов), которые вовсе не обусловлены какой-либо востребованностью практики и под которые подстраивается уже сама человеческая практика. Более всего настораживает то, что снимается опора инженерии на науку ―особенно на науку о человеке, которая, по мнению апологетов техники, вместе со всегда «отсталой» практикой сдерживает стремительное развитие инженерии. Данная ситуация порождает множество проблем, которые, однако, в данной работе нами не рассматриваются.

Одна из принципиальных характеристик субъекта в любой деятельности, в управлении особенно ― его способность к действию, непопадание в «тупиковую» ситуацию. Во многом данная характеристика определяется качеством (мощностью, разнообразием, адекватностью, полнотой) инструментальной (операциональной) вооруженности субъекта деятельности. Операциональность управления ― наличие образцов действия ― упрощает выход субъекта из «тупиковых» ситуаций. Обращаясь, как это часто бывает в трудных ситуациях, к методу проб и ошибок, субъекту в этом случае есть что пробовать (!). А у творческого человека угроза «ту­пика» присутствует постоянно, поскольку ему приходится создавать «из ничего», многие его действия не обусловлены внешними причинами. Деятельность первого лица творческая, поэтому при отсутствии инструмента (операции) ― ему как бы некуда смотреть, нечего анализировать, не на чем опробовать свои решения и т.д. Руководитель оказывается в сложнейшей ситуации. Ни одна профессиональная область не должна оставлять своего субъекта невооруженным, с одними лишь проблемами. Этого невозможно избежать полностью, но такие моменты следует минимизировать, что определит в итоге и эффективность профессиональной деятельности.

Для инженерии управления актуально дать практике средства, которые позволят перевести деятельность субъекта управления, непрерывна протекающую в сложнейшем контексте смыслоопределения и целеполагания, от усилий невооруженного интеллектуального (и эмоционального) воображения в конкретные и относительно простые действия специальной управленческой технологии. Руководитель должен иметь возможност «продлить», «расширить» себя, свои возможности через инструментальную вооруженность. М. Полани¹: «Осознание инструментов мы можем рассматривать по аналогии с осознанием частей тела. То, как мы используем молоток, наглядно демонстрирует сдвиг фокуса сознания на точки соприкосновения с объектами, которые мы рассматриваем как внешние. Но сам инструмент в этом случае не является внешним объектом, он всегда «по эту сторону», выступает как часть нас самих, часть оперирующей личности. Мы сливаемся с инструментом, экзистенциально существуем в нем».

Понятно, что в управлении инструментальные средства деятельности преимущественно имеют символический характер ― обычно это некий профессиональный язык. В рефлексивном управлении такими символами обозначаются те абстрактные понятия, в которых субъект управления выстраивает собственную деятельность. Важной особенностью рефлексивного управления оказывается возможность формализации и унификации его понятий, что позволяет перенести работу в информационную среду ― в компьютер. М. Полани²: «Язык может содействовать мысли только в той мере, в какой его символы могут воспроизводиться, храниться, перемещаться, перестраиваться легче, чем вещи, которые они означают. В этом «закон оперирования». Вот эта операциональность и достигается субъектом при рефлексивном управлении.

Инструментальные действия (которые всегда рациональны) никог­да не могут полностью заменить те усилия интеллектуального воображения, которые составляли исходную проблему. Остается неформализованная часть деятельности, которая осуществляется субъектом с опорой на интуицию. Минимизация этого компонента деятельности, а также увязывание, согласовывание возникающих в работе субъекта двух модальностей ― важнейшие задачи проектирования. М. Полани¹: «Усиление наших интеллектуальных способностей с помощью удобно выбранной символики убедительно показывают, что простое манипулирова­ние символами само по себе никакой новой информации не дает. Оно эффективно лишь постольку, поскольку содействует реализации неартикулированных мыслительных способностей. ...Способ, которым математик разрабатывает свой путь к открытию, переходя упований на интуицию, к вычислениям и обратно, но никогда не отказываясь ни от одного из этих двух средств, представляет в миниатюре весь спектр операций, посредством которых артикуляция дисциплинирует и расширяет возмож­ности человеческого мышления. Это чередование интуиции и вычисления ассиметрично, ибо формальный шаг может быть узаконен только благодаря нашему молчаливому его подтверждению. Сверх того, символический формализм сам по себе есть лишь воплощение предшествующих ему не­формализованных способностей, это искусно созданное нашим неартикулированным «я» орудие для ориентации во внешнем мире».